Городские легенды
Улюлюйска

Дачница Антонина Сергеевна хлопотала на кухне. Кухня Антонины Сергеевны представляла собой небольшой закуток, в котором располагались газовый баллон, старенькая газовая плита и ещё множество предметов, изгнанных, как и почти вся обстановка дачного домика, из городской квартиры и доживавших свой век, можно сказать, на природе. Антонина Сергеевна взяла чайник и поставила его на газ.

Чайник показался Антонине Сергеевне странно тяжёлым. Антонина Сергеевна открыла крышку и обомлела. Чайник был доверху заполнен цементом. Антонина Сергеевна потыкала пальцем в цемент: цемент не поддавался. Видимо, он попал в чайник уже довольно давно и успел схватиться, когда Антонина Сергеевна ещё даже не встала с постели. В недоумении и печали Антонина Сергеевна взглянула сначала на кошку, теревшуюся об её ноги, затем на висевшую в углу иконку засиженного мухами и оттого не идентифицируемого святого и произнесла: "Ох!"

Никто так и не узнал, что хотела сказать этим "Ох!" Антонина Сергеевна, но об истории с цементным чайником к вечеру знал весь посёлок. О странном происшествии с Антониной Сергеевной судачили Раиса Ивановна, Валентина Семёновна, Жанна Михайловна, Авдотья Марсельевна и другие, не менее почтенные обитатели дачного посёлка, а также Иван Егорыч, алкоголик, считавший своим долгом участвовать во всех сплетнях и скандалах посёлка и угощаемый за то иногда сердобольными дачниками и особенно дачницами стопкой водки.

Наталью Алексеевну звали просто: бабка Алексевна. Население окрестных домов обожало и почитало бабку Алексевну. И немудрено - бабка Алексевна была святой жизни и, кроме того, варила самогон и продавала его по ночам, когда в магазинах водки и вина было не достать, за весьма умеренную или, как говорила она сама, божескую цену. Поэтому так любило население окрестных домов, особенно мужского пола, бабку Алексевну. Рассказывал также, что у бабки Алексевны был какой-то притон, но это уже враки.

Бабка Алексевна жила со своими клиентами душа в душу. Мужики были поразительно вежливы с бабкой Алексевной. Даже встречая её на улице, они расплывались в улыбке, махали Алексевне рукой и кричали: Здравствуй, Алексевна! На что бабка Алексевна всегда отвечала: Здравствуй, касатик! Что-то давно тебя не видать. Закодировался, что ли? - Что ты, Алексевна, типун тебе на язык! - следовала реплика мужика, и оба задорно смеялись. Такая любовь и взаимопонимание царили между бабкой Алексевной и окрестными мужиками.

На фото: самогонный аппарат бабки Алексевны

Глаза Надежды Петровны блестели не вполне православным блеском. Надежда Петровна сидела в углу комнаты, задёрнувшись занавеской от образов, строго глядевших на происходящее непотребство, и читала Песнь песней. "На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его" - вслух произнесла Надежда Петровна и несколько раз томно вздохнула: "Ах!" Надежда Петровна часто перечитывала эту книгу Библии и всякий раз, словно стыдясь чего-то, делала это в специально отгороженном углу комнаты, чтобы святые, изображённые на иконах, не могли увидать горящих глаз Надежды Петровны и подсмотреть, на каких строках сердцебиение Надежды Петровны становилось особенно частым, а дыхание - шумным. В глубине души Надежда Петровна знала, что святые всё видят и через занавеску, но давала лукавому, летавшему над её левым плечом, себя обманывать. Увы! грешна была Надежда Петровна. Но кто из нас без греха?

В этот раз чтение было внезапно прервано раздавшимся звонком в дверь. Надежда Петровна покраснела, как в двадцать лет, перелистнула Библию на Нагорную проповедь (Мф.5:1-7:29) и отправилась открывать. За то время, которое потребовалось для открытия многочисленных замков и запоров, она успела придать своему лицу умильное выражение и встречала посетителя уже своей обыкновенной сладостной улыбкой и чуть выкатывающимися из орбит глазами.

Ангелы пели над головой Надежды Петровны, побуждая её выйти из дому и купить пакет молока. Надежда Петровна покорилась ангелам и вышла на улицу.

Уже в нескольких шагах от подъезда Надежду Петровну ждал приятный сюрприз. В пыли на дороге что-то блестело и манило Надежду Петровну. "Рубль!" - подумала про себя Надежда Петровна, - "Не зря ангелы меня из дому гнали". Надежда Петровна встала на коленки и протянула к призывному блеску руку. Руку пришлось отдёрнуть. При ближайшем рассмотрении рубль оказался нательным крестом жёлтого металла. Рука трижды перекрестила крестик. Бесы не вылетели.

Надежда Петровна взяла крестик и осторожно надкусила - золото. Сколько даст за неё свечница матушка Ефросинья? Сто рублей? Двести? Тысячу? Да уж, это тебе не рубль. Надежда Петровна хотела было спрятать крестик в глубокий карман шерстяной юбки, но воспрепятствовали бесы. Навстречу шла соседка Марина Васильевна. "Что это у вас, Надежда Петровна?" - с деланым равнодушием спросила Марина Васильевна. Надежда Петровна вздохнула и не ответила. Приходилось браться за расследование.

Далеко от славного Города, бывшего под непрестанной опекой Надежды Петровны, стоял другой, древний и не менее славный город – Углич. Когда-то давно здесь царевич Дмитрий, играя с ножом, зарезался. Ну, по крайней мере, так объяснили простым людям. Немногие знали, что на самом деле царевича жестоко убили масоны под предводительством Баруха Годуновича, чтобы замесить лепешки на христианской крови.

Естественно, царевич был канонизирован. Естественно, останки с почестями захоронили  в специально возведенной по такому случаю церкви. Бедные наивные добрые люди! Они даже не подозревали, насколько ужасным был языческий обряд, совершенный над святым отроком. И теперь в крипте дремало жуткое зло, порождение языческих богов. Самого незначительного происшествия было достаточно, чтобы пробудить его.

И естественно, по закону Мерфи такое событие, наконец, произошло…

На фото: поле боя Надежды Петровны с коварным Андедом

Пенсионерку Зинаиду Семёновну, возвращавшуюся домой после очередного сеанса ежедневных посиделок на лавочке, ждал неприятный сюрприз. На площадке лестничного пролёта между третьим и четвёртым этажом (а Зинаида Семёновна жила на четвёртом), разлилась и отблескивала всеми цветами в лучах заходящего солнца лужа. Вонь, издаваемая лужей, не оставляла сомнений в её происхождении. Исследовав внезапно возникшую лужу, разве что не попробовав вонючую субстанцию на язык, Зинаида Семёновна в крайнем возбуждении спустилась обратно на третий этаж и принялась колотить и звонить в одну из дверей.

Митька, открой, преступление!

- кричала Зинаида Семёновна. Митька, или Дмитрий Иванович, был немолодым уже мужичком, исполнявшим должность участкового в местной полиции. Вчера он собрал дань с нескольких местных самогонщиц и сегодня был довольно-таки пьян, но на крики Зинаиды Семёновны дверь открыл. Выслушав рассказ Зинаиды Семёновны, Митька нехотя поднялся на пролёт и уставился на лужу.

На фото: та самая лестничная клетка