Городские легенды
Улюлюйска

Было жарко и душно. Небо было свинцовым, того и гляди хлынет дождь. Кондиционер не работал, и уличная жара наполняла здание суда от подвалов до чердаков, на которых хранились стопки позабытых архивных дел. В зале заседаний, где шло оглашение приговора, было почти пусто. Судья, обливающаяся потом женщина неопределённого возраста в очках с неопределённого цвета оправой, два охранника в новенькой чёрной форме с оранжевым кантом, с кепками на затылок и электрошокерами подмышкой, и подсудимый в стеклянном аквариуме. Охранники переговаривались между собой, что-то рассматривали в телефонах, не обращая внимания на судью и изредка поглядывая на подсудимого.

Подсудимый сидел, сгорбившись, на скамейке в своём аквариуме. На носу его висела крупная капля пота. Иногда он встряхивал головой, капля падала, и он ждал, скосив глаза, пока нарастёт новая. Иногда он смотрел в окно. Двое молодцов в такой же чёрной форме с оранжевым кантом, как те, что сидели в зале, о чём-то спорили с чернорабочим зурбаганского вида.

- Именем Улюлюйского края, Губернатора и Властителей наших, Архипатриарха Вифила и святой матери Церкви, - читала судья. - Рассмотрев в открытом судебном заседании материалы уголовного №15487 в отношении... - Судья по очереди называла его имя, место рождения, род занятия, сословную принадлежность, образование, судимость и прочие относящиеся до дела обстоятельства.

Зима, зима! Вот и кончилось лето, недолгая осень и снова настанет она - долгая, нескончаемая зима.

Да и было ли оно, улюлюйское лето? Да и возможно ли оно, улюлюйское лето? Здесь, в этом городе, в этом крае, где даже в оттепель тонут в непролазных болотах пассажирские поезда, скрываясь вместе с рельсами, пассажирами, светофорами и покосившимися, покрытыми плиткой платформами? Да и были ли эти платформы или привиделись в испарениях проснувшегося, оттаявшего, без конца и без края болота - посреди которого и стоит он, город-сказка, город-мечта, город-проклятие - наш родной Улюлюйск?

Откуда бы взяться лету в этом благословенном крае, где только зимой и проехать, где по замерзшим болотам прокладываются дикие тропы, где затонувшие корабли в бывших реках, превращённых в трясину, стянутые морозом, поют в толще льда чёрными трубами, где космические корабли ржавеют в засыпанном снегом бурьяне, где гипсокартонные церкви воздвигнуты у порогов недостроенных школ, где люди плюют друг в друга, и плевок долетает застывшей льдинкой? Где бандиты сменяют тиранов и тираны - бандитов, где преступника не отличишь от святого, где только вечной ночи и не хватает для полного, абсолютного, невозможного совершенства?

Символом Улюлюйска является гусь. Мила эта птица сердцу каждого улюлюйца. Видят в гусе улюлюйцы что-то своё, родное. Красив, статен, грозен гусь перед лицом человека. Громко шипит на прохожего, бьёт крылами, щиплет за ноги зазевавшегося мальчишку. Смотришь на гуся и любуешься. Но вот появится у мальчишки в руках хворостина, ударит он ею гуся по его округлым бокам, и присмирел гусь, примолк, идёт, куда приказывает ему хозяин. Таков же и улюлюец. Смело бросается он на врага, ненавидит его всею своей широкой душой, но лишь приметит на плечах его погоны со звёздами, углядет его чёрный автомобиль с мигалками и сопровождением - присмиреет. Уважает улюлюец государеву власть, склоняется перед благодетельной силой.

Есть и другие преимущества у гусей перед прочими тварями небесными и земными. Прозывают гуся лапчатым за его красные лапки, а в лапках тех сила великая. Перепонки на них между пальцев натянуты, и гребёт гусь по водной глади, словно и посуху. Не страшны ему озёра и реки, не страшны болота и бездонные улюлюйские лужи, не нуждается гусь в дорогах, ни в шоссейных, ни в просёлочных. Удобная птица гусь! Взял хворостину, всыпал ему для острастки и погнал через реки и буераки. Вот бы и улюлюйцам заиметь такие красные лапки! Но не дал бог.

Слава тебе, улюлюйский гусь! Слава, смелая и покорная птица!

Вот и подходит к концу улюлюйское лето. Улюлюйцы выкапыввают картошку, снимают с кустов последние помидоры и готовятся зимовать. Все реже светит сквозь набегающие тучи слабое осеннее солнышко, всё меньше витамина D получает кожа улюлюйских обывателей. Вороны тянутся с улюлюйских полей в улюлюйские города, городки и деревни. Деловито принимаются они расклёвывать огромные свалки, мусорные контейнеры и маленькие переполненные урны.

Осень! Улюлюйцы утепляют дома, затыкают поролоном, заклеивают бумагой и клейкой лентой свистящие под холодным северным ветром окна. Улюлюйские дети собираются в школу. Радостные родители, печальные школьники с огромными рюкзаками. Первого сентября их распустят по домам раньше, чем это делается в обычные учебные дни. Но маленькие улюлюйцы всё равно печальны.

На фото: улюлюйская осень

Улюлюйцы очень любят спорт. Прямо-таки обожают. Вы думаете, вот этот мирный улюлюец не любит спорт? Да не этот, а вон тот, да-да, тот, с виноватым выражением глаз, глядящих через очки с толстенными стёклами. Или вон тот, в пиджаке, с чрезмерно развитым для его возраста брюшком и одним-двумя лишними подбородками? Отнюдь! Они большие любители спорта. Впрочем, как и вон тот товарищ. Это Васька, сантехник. Большую часть своей жизни он беспробудно пьян, но к спорту относится с благоговением.

Бывает, соберётся все семейство у телевизора, и смотрят, смотрят, смотрят - а спортивный канал-то круглосуточный. То один другого рапирами тыкает, то мячик гоняют, а то подбрасывают и ловят. Красота! Ну грех же такое пропустить. А ведь за мячиком ещё воланы, и шайбы, и кегли, и даже покер. Так сутки напролёт улюлюйцы спортом и наслаждаются. И не одно семейство, повсеместно в Улюлюйске такая любовь к спорту распространена. Улюлюйские фабрики даже специальную одежду выпускают - треники телевизионно-спортивные, с готовыми пузырями, и майки-алкоголички. В Улюлюйске их, правда, называют спортивками.

На фото: олимпийские кольца

В квартире Педорьяна резко зазвенел будильник, и немедленно ему вторили будильники соседей справа, слева, сверху и снизу, многократно усиливая звук. Педорьян вскочил с кровати, как ошпаренный. Стены в жилых домах рядовых граждан Улюлюйска изготавливались из папье-маше, а служащие среднего звена, к которым относился Педорьян, могли себе позволить стены из ДСП, что было немногим лучше. Бодрые розовощёкие агенты по продаже недвижимости утверждали, что это очень удобно в плане безопасности. Любое убийство, любое ограбление или, хуже того, антигосударственная деятельность были в таких домах попросту невозможными. Педорьян тяжело вздохнул. Иногда его охватывало желание поселиться где-нибудь в глуши, где нет будильников, полицейских сирен, электробритвы и марша «Улюлюкающий Улюлюйск», но он старательно всякий раз гнал крамольные мысли.

Из кухни доносился запах жжёной резины — это означало, что жена Педорьяна была уже на ногах и готовила свою фирменную яичницу. Педорьян обречённо оделся и прошел в пищеблок. Вид жены, как обычно, вселил в него уныние. Он часто задавался вопросом, кто эта женщина и что она делает с ним рядом, но ответа в голове у него не было, а спрашивать у кого-нибудь другого было бесполезно, потому что кроме речей о партии, миролюбивой внешней политике Улюлюйска и зловещем Ербохомохле ни от кого ничего добиться было нельзя.

На фото: плакат в кабинете товарища Драконова