Диакон Григорий ходил по комнате в сильном волнении. Вот уже целый месяц он не писал доносов отцу благочинному и чувствовал себя по этому поводу неуютно. Грехов в приходе отца Евлохия, в котором служил отец диакон, накопилось за это время немало.
Во-первых, солдатка Катерина Желехова опять сошлась с пастухом Василием и жила с ним почти открыто, чем дерзновенно нарушала установления святой матери церкви и добрый обычаи. Во-вторых, несмотря на изданное неделю назад прещение отца благочинного, запрещавшее держать в избах скотину и прочих домашних животных и давать им христианские имена, весь приход до последнего человека нарушал этот запрет и даже, как будто, не думал переименовывать Васек и Машек, лаявших и мяукавших в избах хозяев. В-третьих, аэроплан. Аэроплан занимал отца диакона больше всего.
На фото: устав улюлюйской духовной коллегии
Аэроплан появился в городе три дня назад и заставил улюлюйцев позабыть обо всё на свете. Толпами валили улюлюйцы на лётное поле, переделанное из выгона, и, как заведённые, вращали головами вслед за аэропланом, на котором сам знаменитый Уткин наматывал круг за кругом по синему улюлюйскому небосклону. Накануне не выдержал и отец Евлохий. Спозаранку придя в дом отца Григория, он велел ему собираться и отправляться с ним на лётное поле. Там они пробыли до самого вечера. Отец Евлохий непрестанно чесал затылок, а отец Григорий крестился и приговаривал: "Сгинь, сгинь, бесовское наваждение".
Вернувшись домой, отец диакон впал в тревожное состояние и пребывал в нём сутки. Если с нарушением запрета благочинного на именование животных христианскими именами и распутством солдатки Желеховой ещё можно было как-то примириться, то аэроплан не оставлял отца диакона в покое ни на минуту. Едва он закрывал глаза, как ему представлялся аэроплан, на полном ходу несущийся в его сторону на фоне адского пламени и ужасных криков мучимых грешников. Сомнений в том, что аэроплан создан диаволом для погубления улюлюйского православия, у отца Григорий не оставалось.
Однако отец благочинный не принимал божественное откровение в качестве доказательства. Отец Григорий находил это несправедливым и даже написал донос выше по инстанции, но успеха не возымел. Вздохнув, диакон принялся листать священное писание и святых отцов. Как назло, никто из них ни словом не обмолвился об аэроплане и его связи с концом света. Подумав, отец Григорий достал с полки пыльный том постановлений Трульского и Лаодикийского соборов. Снова промашка. Наконец, искомое было найдено в житии местночтимого святого Пасихия. В житии рассказывалось, как Пасихий во сне был атакован летающим бесом, от которого избавился, прочтя строки из Апокалипсиса. То, что под летающим бесом аллегорически подразумевался аэроплан, было ясно как день.
Просветлев, диакон взял перо и принялся писать. Писал он с упоением, не скупясь на чёрные краски и даже позволяя себе риторические вопросы, чего ранее в доносах отцу благочинному делать не осмеливался. Доноса было два. Один собственно на аэроплан, второй на отца Евлохия, который, по мнению диакона, впал в бесовское искушение, принудив его к наблюдению аэроплана и слишком явно интересуясь этой противоестественной выдумкой.
Окончив донос, диакон лёг спать и заснул, и спал крепко, без сновидений. На столе лежал сияющий божественной белизной лист бумаги, покрытый ровным красивым почерком без единой помарки. В низу его неумелой рукой диакона была пририсована картинка. Неуклюжий аэроплан пытался подняться в воздух, а маленькие уродливые чертенята, ухватившись за крылья и лопасти пропеллера тянули его вниз, прямо в разверстое жерло ада.