Губернский предводитель дворянства Голощапов лежал в своей кровати под балдахином и боялся. На улице лил дождь, громыхал гром и сквозь неплотно прикрытые занавески молнии освещали спальню господина Голощапова. Голощапову было страшно и одиноко. Жену свою он два года назад собственноручно задушил за измену с управляющим одного из имений и был оправдан судом присяжных, усмотревших в его действиях состояние аффекта. Теперь он тосковал о тогдашнем опрометчивом поступке. Прислуга по какому-то стечению обстоятельств, оставшемуся неизвестным, в доме тоже не ночевала.
Услышав звон дверного колокольчика, Голощапов вздрогнул сильнее обычного, но не тронулся с места, надеясь, что это всего лишь галлюцинация. Однако звон повторился. Стуча зубами, Голощапов покинул постель, обулся в мягкие тапочки и спустился вниз. Когда он открыл дверь, его глазам предстало нечто настолько ужасное, что он хотел было уже огласить округу истошным воплем, но, к счастью для соседей, со страху потерял голос. На пороге, обливаемый струями дождя и терзаемый ураганным ветром, стоял почивший месяц назад губернатор и смотрел на него пристальным взглядом своих почти не разложившихся глаз.
На фото: покойный губернатор наводит порядок в Улюлюйске. Аллегорическая гравюра
Взяв Голощапова за отворот халата, покойный губернатор тихонько втолкнул его в дом и обратился с короткой речью, заключавшейся в следующем. Уже месяц как он скончался, однако новый губернатор, как ему стало известно, в Улюлюйск до сих пор не назначен. Дела наверное находятся в небрежении, а последняя его реформа забыта на полдороге. Посему он, оставаясь до прибытия нового губернатора исправляющим губернаторскую должность, требует от Голощапова отчёта во всех делах. До тех же пор, пока начатые им реформы не будут доведены до конца, а делопроизводство не возобновится в первоначальном блеске, он ради пользы Отечества возвращаться в свою могилу отказывается. Верховные власти, как он надеется, простят ему эту дерзость, предпринятую им ввиду крайних обстоятельств. При последних словах жирный червяк вылез из-под правого его глаза и, потеряв равновесие, шлёпнулся к ногам предводителя дворянства.
Поняв, что пришло его время говорить, Голощапов путано и сбивчиво объяснил, что он никакого представления о делах не имеет и никогда не имел, а потому просит его превосходительство проследовать в губернскую канцелярию, где наверное чиновники познакомят его с делами. Плюнув едкой слюной в лицо Голощапову, губернатор взял его за воротник и потащил в губернскую канцелярию, не дав даже сменить халат на приличествующий случаю мундир. Там он велел отвести себе кабинет в северной части здания, плотно занавесить окна и приступить к восстановлению делопроизводства.
К утру слух о восставшем из гроба ради пользы Отечества губернаторе распространился по Улюлюйску, приведя в ужас расслабившихся за месяц чиновников. Возобновились ежедневные утренние, дневные и вечерние доклады губернатору. Возобновились инспекции. Возобновилось входящее и исходящее делопроизводство. Возобновились и были доведены до конца начатые реформы (названия и смысл их впоследствии были утеряны). Вся гигантская бюрократическая машина пришла в движение, и над всею витал незримый дух покойного губернатора, сидевшего и разлагавшегося в своём сумеречном кабинете. Лишь спустя несколько месяцев, получив по почте сообщение о назначении нового губернатора и убедившись в совершенном восстановлении делопроизводства, покойный губернатор покинул ночью свой кабинет и вернулся в могилу. Дух его успокоился и отправился на небеса. Тело его к этому времени уже совершенно разложилось, так что чиновники, вынужденные приходить к нему с докладами, надевали с его разрешения особые стёганые маски, защищавшие органы дыхания от трупного смрада.