Я был единственным сыном в семье. Отец мой служил по ведомству путей сообщения. Нас с матерью он очень любил и старался баловать, насколько хватало его скудного жалованья. Отец знал, что моей заветной мечтой было иметь собственного раба. Я никогда не говорил об этом с отцом, зная, что у нас нет денег на такую дорогую покупку, и втайне мечтал о каком-нибудь чудесном случае, о волшебнике из дальних стран, который бы привез мне раба. Каждые именины и рождество я надеялся, стараясь скрыть от окружающих охватывавшее меня волнение, что вот сейчас распахнутся двери - и в комнаты войдёт мой, собственный раб. Но дни тянулись за днями, а раб так и появлялся.
В гимназии у всех мальчишек уже были рабы. Смиренные, ходили они за учениками, носили портфели, вытерпливали побои. Когда я приходил в школу, меня осыпали градом насмешек. Меня обзывали нищим, ведь я приходил один, без раба. Я не отвечал. Подняв ворот гимназической шинели и надвинув картуз, я старался побыстрее проскользнуть гимназический двор, затем, прячась за стенами, попадал в классы и также незаметно занять своё место.
На фото: улюлюйский базар
Отец очень хотел подарить мне собственного раба. Целый год они с матерью отказывали себе во всём, накапливая деньги на покупку раба. Мать предлагала купить какого-нибудь дешёвого горбуна. Отец сердился и говорил, что не допустит сына ходить по улице с дешёвым уродом. Ночами он изучал газетные объявления, сравнивал цены.
Собрав, как ему казалось, достаточную сумму, он отправился на базар. Работорговля велась у нас возле железнодорожной станции. Гудя, подкатывали паровозы и выгружали на площадь новые порции рабов. Пыль, гам, сутолока покупателей, продавцов, товара. В начале площади стояли дорогие рабы. Это были спортсмены, учёные, опытные управляющие. Бедные покупатели шли мимо них, опустив глаза под их презрительными взглядами. Затем стояли рабы попроще, подешевле, пока, наконец, в самом конце площади не располагался перемес. Среди старух с выпавшими зубами и сифилитиков здесь можно было сыскать и вполне сносных рабов, хозяевам которых не хватило денег занять место в престижных частях площади.
Отец направился прямо туда. Долго ходил он среди товара, спрашивая и прицениваясь, и, наконец, нашёл то, что искал. Раба привели к нам в мои именины. Проснувшись рано, я вышел из детской и обомлел. Передо мной стоял раб, настоящий раб! Сомнений быть не могло - на шее его поблёскивал металлический ошейник, на котором было выбито имя хозяина - моё имя. Я не помнил себя от радости. Сутки напролёт я ликовал, заставляя раба колоть дрова, мыть пол, бегать передо мной на четвереньках. Как он был послушен и предупредителен - настоящий раб. Наконец, устав, я разрешил ему отдохнуть и он, повинуясь моему приказанию, тут же заснул мёртвым сном.
Раб этот прожил у нас недолго. Через полгода он заболел лихорадкой и отцу пришлось продать его заготовщику мяса. Имени его я не запомнил. Но и до сих пор, в ербохомохльской эмиграции, воспоминания о нём, моём первом рабе греют мою уставшую душу.