Весной из-под снега в Улюлюйске проступало говно. Взрослые при нас старались называть это грязью или подснежным мусором, но мы-то знали: на самом деле это говно. Говно наслаивалось год за годом, образуя слои, сквозь которые робко пробивалась весенняя травка. Его никто не убирал, и оно медленно распадалось, пытаясь превратиться в землю. Но новые слои говна настилались быстрее, чем старые обращались в землю.

Нам, детям, говно было в веселье. Когда снег проседал и темнел, мы начинали ждать. Каждое утро я высовывался в окно и смотрел, не показалось ли из-под снега говно. А ну прочь от окна! — кричит мать, и я сползаю с подоконника обратно в избу.

На фото: Весна в Улюлюйске. Картина улюлюйского художника

Наконец, появляются первые проталины, и мы бросаемся вытаскивать из-под снега ещё не оттаявшее говно. Мы хватаем его и разминаем в руках. Говно мягчеет, обретает пластичность. Мы лепим из него фигурки, строим игрушечные дворцы, крепости, замки. Мы лепим из говна кирпичи, катаем из него огромные комья. Мы строим говённую бабу. Сколько веселья доставляло детям говно!

Но вот мы набегались, наигрались. Я иду домой умываться и пить чай. Я весь в говне. Мать, в нарядной праздничной поневе, оттирает меня специальным полотенцем, ругаясь на мою неопрятность и втайне вспоминая собственное босоногое детство. Я до сих пор помню её лицо, сердитое и улыбающееся одновременно.

................

А потом было многое. Война, свержение губернатора, бегство в Ербохомохль. Недавно мне довелось прочитать в улюлюйской газете, что говно в Улюлюйске больше не лежит на улицах толстым слоем. Специальные машины убирают его и увозят на говённые полигоны. Ах, неужели! Вот и ещё одна чёрточка старого Улюлюйска канула в вечность — Улюлюйска, который мы потеряли...