Ле Нин наблюдал орангутана, содержавшегося в зверинце сына неба Во Ваня. Клетку с орангутаном окружили придворные, каждый из которых норовил выделиться остроумием и глубиной познания дао за счёт обезьяны.

Ку Рги, занимавший должность первого вылизывателя тарелок императора, произнёс:

- Вы только поглядите на эту обезьяну! Как она уродлива! Самый безобразный черноголовый, лишённый ноги и руки за преступление, всё же прекраснее этого создание. Что уж говорить о нас, спутниках самого сына неба.

Ду Гинь, считавшийся мудрецом из-за окладистой бороды, в которой он в зимние месяцы мог спрятать обе руки, отогревая их от мороза, произнёс:

- Он так невежественен, этот орангутан! Он не знаком ни с дао, ни с геополитикой. Слышал ли он что-либо о перерождении душ? Не думаю. Весь день он проводит, ковыряясь в носу и испуская ветры. Мне даже становится жаль это ничтожество.

В это время один из придворных, оказавшийся устроителем зрелищ Ми Халком, поднял с земли комок грязи и бросил её в обезьяну. Орангутан, извернувшись, подхватил такой же комок грязи и метнул прямо в лоб Ми Халку.

Затопав ногами, Ми Халк, произнёс:

- Как безрассудна ты, обезьяна! Разве ты не знаешь, что я нахожусь пятнадцатью рангами выше тебя. Тебе следует терпеливо сносить оскорбления и побои с моей стороны, если ты не хочешь показать небрежение принципами ритуала и врагом учения Кун Цзы.

В это время к толпе придворных присоединился рослый человек в одежде странника. Сделав знак присутствующим умолкнуть, он поднял руку и произнёс, как если бы собирался сообщить важное известие:

- Только что стало известно, что Сунь Укун, царь обезьян, выступил против сына неба и через несколько часов будет здесь со ста тысячами обезьян.

Услышав это, все присутствующие изменились в лице.

Ку Рги подошёл к клетке и поклонился орангутану, после чего произнёс, обращаясь к придворным:

- Посмотрите на это прекраснейшее создание! Разве оно не прекрасно? Я смею утверждать, что если кто и сравнится с тобой, о орангутан, в красоте и проворстве, то это сам Сунь Укун, который через несколько часов будет здесь.

Ду Гинь, спешно запутывавший бороду так, чтобы она больше походила на свалявшуюся обезьянью шерсть, открыл дверцу и выпустил орангутана на волю.

- О мудрейшая из обезьян, - произнёс он, - ты подаёшь пример всем нам глубиной познания дао. Ко внешнему ты равнодушна, отдаёшься лишь внутреннему и во всём следуешь обстоятельствам. Если бы хоть кто-нибудь из нас обладал хоть долей той мудрости, которой обладаешь ты, равнодушно ковыряясь в носу и испуская ветры перед лицом двора шихуанди!

Между тем орангутан вылез из клетки и направился к ближайшему дереву. Ми Халк, стоявший возле этого дерева, немедленно упал на карачки, подставив свою спину обезьяне, которая тут же воспользовалась этой услугой, чтобы забраться на ветки и спрятаться в кроне. Не поднимаясь с земли, Ми Халк испустил слезу благодарности и произнёс:

- Кто, как не ты, орангутан, силён в следовании ли! С таким равнодушием оперлась ты заднею лапой на мою спину, что я не мог не расплакаться, видя это истинное достоинство благородного хоу.

В это время обратили внимание, что странник, принесший известие о приближении Сунь Укуна, куда-то исчез, а Ле Нин стоит в стороне и едва сдерживает хохот. Тут-то только все поняли, что неизвестный человек насмеялся над ними.

- Ле Нин, - обратились к нему возмущённые придворные, - судя по твоему смеху, ты с самого начала знал, что этот проходимец решил обдурить нас. Почему ты молчал?

Ле Нин, сделавшись вдруг серьёзным, ответил:

- Человек, принесший известие о Сунь Укуне, - мастер Нар Ком. Поистине, он преподал вам хороший урок: вы слишком много говорите о дао, дэ, ритуале и добродетели и слишком мало делаете достойного этих громких слов. Что же касается моего молчания, то у меня есть хорошее оправдание в вашему духе. Мастер Нар Ком - мой учитель. Ученику же, когда говорит учитель, следует соблюдать молчание.

Сказав это, Ле Нин поклонился и тоже удалился, ибо время было уже позднее и на дорогах было небезопасно.