(Из сочинения Путинида из Селигера)

1. Кадыров был царём кикенов.

2. Кикены живут справа от ингусиев и слева от Гирканского моря, отделяемые от побережья Албанией. Эту Албанию называют Кавказской, чтобы отличать от другой, расположенной к северу от Эллады. Народ это чрезвычайно дикий. Тканой одежды они не знают. Забивая диких зверей, они снимают с них шкуры и, кое-как обмотав вокруг бёдер, используют вместо одежды. Сражаются они в пешем строю, стреляя из луков и размахивая мечами необыкновенной длины. Рассказывают, что юноши у них до достижения совершеннолетия живут с овцами, как с женщинами. Убив на охоте огромного кабана или медведя, они получают право оставить овцу, к которой они бывают весьма привязанны, и взять себе в жёны деву, по состоянию каждого. Так это или нет, я не знаю и рассказываю не потому, что считаю несомненно истинным, а чтобы ничего не упустить. Сами себя они называют нокциями.

3. Друг с другом и со всеми соседями они постоянно враждуют, искусны в обращении со всяким оружием и с лёгкостью, как и все варвары, пускают его в дело. Храбрость их переходит в заносчивость. Другие народы они презирают за изнеженность, и в том числе римлян, которые в ответ ненавидят их за их дикость и их воинственность. И вообще всех соседей они держат в страхе и подвергают постоянным унижениям и поборам.

4. Военного строя кикены не знают и больше страшны внезапными нападениями и разбоем, чем настоящей войной. Все войны, которые они начинали против римлян, они проигрывали, хотя и сражались достойно. Исключением была война, которую вёл божественный Борис, окончивший её с великим позором. Но и тогда дело было не столько в превосходстве кикенов как воинов, сколько в предательстве, проникшем глубоко в войско и распространившееся по Отечеству. Рассказывают, что и среди ближайших к Борису людей были те, кто помогал кикенам тайно, а то и явно. Среди них называют Бориса Иудея, бесстыдного ростовщика, и Кобзона, актёра из варваров. Позор поражения вскоре был смыт божественным Владимиром. Устав от бесчинства тех, кого они выбрали себе вожаками, они едва ли не сами сдались посланным с войском легатам.

На фото: Кикены. Поздняя гравюра

5. Надеясь смягчить их нрав и отвадить их от разбоев, божественный Иосиф выселил их с горы в равнинные области. Вернул их на место Никита, когда увидел, что изменение обстоятельств нисколько не сказалась на дикости этого народа. Тогда-то Владимир, казнив виднейших мятежников, выдумал поставить им царя, который строгостью сдерживал бы их порывы и понемногу приучил бы их носить ярмо рабства.

6. Из этих-то кикенов, или из этих нокциев, и происходил Кадыров. Когда божественный Владимир привёл их к покорности кикенов, он обратился с сенату с вопросом о будущем этого народа. Ведь он тогда ещё не смел явно пренебрегать сенатом и делал вид, что советуется с ним по государственным делам. Одни настаивали на том, что кикенов следует истребить или, по меньшей мере, выселить за лимес. Другие, тайно наученные Владимиром, кричали, чтобы был назначен им царь, во всём верный божественному Владимиру. Услышав об этом, отец Кадырова, тоже Кадыров, бывший тогда по каким-то делам в Городе, выбежал вперёд, держа в одной руке меч, а другой волоча за собой сына. Подбежав к Августу, он падает на колени и угрожает, что убьёт собственного сына, лишь бы доказать верность кикенов Владимиру. Потрясённый этим поступком, Владимир удерживает руку отца Кадырова с мечом, уже занесённым, и под одобрительные крики сената назначает его царём кикенов.

7. Что касается самого Кадырова, то он сделался царём в молодом возрасте после гибели отца, убитого заговорщиками. Ведь не все кикены сразу согласились сделаться рабами Августов. Эти-то недовольные устроили заговор, убив царя на ипподроме, когда тот наблюдал за скачками.

8. Достигнув могущества, он первым делом установил подобие мира среди кикенов. Наученный Владимиром и необузданный от природы, он предпочитал действовать скорее строгостью, чем великодушием, которое вообще считал чем-то постыдным для государственного мужа, если только великодушие в малом не вело к свирепости в великом. Рассказывают, что такой образ действий он заимствовал у древних, прочитав какие-то книги. Другие же утверждают, что он научился этой хитрости на собственном опыте, когда ещё воевал против божественного Бориса в рядах мятежников. В доказательство этого обычно приводят свидетельство его беглых рабов, которые на допросе под пыткой заявили, что их господин не умел читать и даже говорил на латыни с трудом, греческого же не знал вовсе.

9. Что до того, что он действительно поступал так, то есть малым великодушием умножал свирепость, то это следует из его действий по отношению к бывшим товарищам по мятежу. Мятежников, в числе которых когда-то был и он сам, он одних истребил, других, устрашённых, привёл к покорности и даже составил из них нечто вроде войска или, может быть, шайки разбойников. С этими разбойниками он рыскал по своему царству, как зверь, наводя ужас в равной степени на соседей и соплеменников. К врагам он испытывал такую бешеную ненависть, которую не могли уменьшить ни время, ни расстояние, что убивал их не только в землях кикенов, но и повсюду в Империи и даже за лимесом.

10. Так свирепостью он добился того, чего другие добивались великодушием. Мятежники, устрашённые его жестокостью, оставили его царство, переселившись к соседям, властители которых не могли проявить ни должной жестокости для их истребления, ни мудрости для их исправления.

11. О нравах его более всего свидетельствует рассказ, слышанный мной от мужей, заслуживающих доверия. Шлем и доспех он будто бы велел изготовить себе из чистого золота, и даже подумывал сделать себе золотой меч, но затем отказался из-за мягкости этого металла и сохранил только золотую рукоять. Своим соратникам он дарил бронзовые треножники искусной работы и другие подарки, невероятно ценные, требуя от них взамен только верности. Тех же, кто осмеливался перечить ему или проявлял неуважение, он преследовал как врагов, стремясь погубить не только виновного, но и всех его родственников.

12. Со временем нрав его не смягчался, а становился всё кровожаднее. Вот он уже стал считать врагом всякого, кто отзывался о нём без почтения или приветствовал его неподобающим образом. За такими он устраивал охоту, как за дикими зверями. Одних он тайно или явно казнил, других принуждал всяческими угрозами к извинению. Он будто бы хотел принудить к извинению и божественного Владимира за какую-то его перед ним провинность, но отказался от этой затеи.

13. Преследовал он также тех, кто приносил жертвы и вообще поклонялся богам иначе, чем он. Отрицающих богов он ненавидел и старался уничтожить любые их сборища по всему кругу земному, для чего у него были специальные судьи. Эти судьи выискивали сочинения безбожников и запрещали по всей Империи, как если бы вся Империя уже была под властью Кадырова. Но и тех, кто был слишком усерден в благочестии, он подозревал, опасаясь, как бы те в своей приверженности божеству не покончили с ним. Более всего он боялся тех, кто поклоняется какому-нибудь единому божеству, и не случайно. Такие люди не терпят чужого мнения и всех хотят принудить к поклонению тому божеству, которого чтят они. Впрочем, и сам он был из таких нетерпимцев.

14. Столицу кикенов, Минакс, он отстроил заново. Ведь город этот был полностью разрушен за две войны, и мятежники даже не думали восстанавливать его, предпочитая грабить соседей и спускать награбленное на бездумную роскошь. Впрочем, что касается денег, на которые он затеял строительство, то они не принадлежали ни ему, ни кикенам, а были дарованы ему божественным Владимиром, причём в таком количестве, что многие в Империи утверждали, что не Владимир покорил кикенов, а кикены покорили Владимира, наложив на него дань. В ответ Кадыров открыто называл Владимира Юпитером Капитолийским и повелел приносить ему жертвы не просто как божеству, а как царю богов.

15. Зрелища он устраивал самые разные. Он будто бы и сам их очень любил, в особенности гладиаторские бои, и даже выходил на арену, но, не желая покрыть себя за это позором, не допуская зрителей. Не зная, чем ещё удивить народ, он, наконец, вывел на арену мальчиков самого цветущего возраста, и в их числе нескольких своих сыновей. Когда же его стали порицать за такую дикость, он пришёл в такую ярость, что угрожал пойти войной на Империю и казнить всех префектов на глазах у божественного Владимира. Впрочем, от этой затеи он отказался и даже, вопреки обыкновению, никого не убил.

16. Склонности к латинскому и греческому красноречию он не питал даже до косноязычия. Люди, слышавшие его выступления на форуме, когда он не мог выставить за себя какого-либо оратора, нанятого за деньги или из-за угроз семейству, утверждают, что речь его состояла из слов латинских, кикенских и того особого наречия, на котором выражаются торговцы подгнившими овощами. Сам же он называл себя учеником многих философов, в подтверждение чего приводил несколько книг, будто бы написанных им. Я спрашивал об этих книгах грамматиков из Александрии, и все они в один голос утверждали, что Кадыров, вероятно, только поставил своё имя на них. Сочинили же их какие-то другие люди, более сведущие в науках и искусные в красноречии.

17. Письма он всегда начинал словами

Я, Кадыров, царь всех кикенов, раб божественного Владимира Августа, повелеваю

и далее уже шло письмо. Письма эти он рассылал не только кикенам, жившим на отданных ему Владимиром землях, но и бежавшим во время войн в Город и отдалённые провинции, иногда поучая их, иногда беря под свою защиту от обвинений местных жителей, недовольных безрассудством и жестокостью переселенцев. Ведь кикены не считаются с местными обычаями земель, куда они по тем или иным причинам перебираются. Они полагают себя более достойными благополучия, нежели другие, менее воинственные народы и повсюду, где только показываются, приносят грабежи и несчастья.

18. Роста Кадыров был невысокого, телосложения мощного. Глаза его были, как и у многих кикенов, светлые. Вообще кикены внешне походят на римлян и отличаются от народов, живущих на том склоне Кавказа, откуда дует Зефир. Волосы и борода, которую он постригал, но не брил, были рыжего цвета. По этой причине кто-то из писателей путает его с Милоновым, борода которого тоже имела рыжий оттенок. Это, однако, были разные люди. Сохранилось даже письмо Милонова к курии, в котором он предлагает почтить Кадырова мостом в Петрополитании.

19. Одежду он сперва предпочитал самую простую и притом подходящую для сражения и спортивных занятий, за что часто подвергался насмешкам. Впоследствии, стыдясь и желая хотя бы своим видом оправдать причисление к сенаторам и патрициям, он стал иногда носить тогу. Женат он был единожды на своей соплеменнице, происходившей из того же села, что и он. От этой жены он имел трёх сыновей и четырёх дочерей и ещё двоих мальчиков усыновил. Впрочем, по мнению некоторых писателей, он затем по азиатскому обычаю взял вторую жену, не разводясь с первой.

20. О Кадырове достаточно.