Путешествие в Москву (отрывок)
На приёме в нашем посольстве, посвящённом празднику побиения либерала, как-то зашёл разговор о различии народной веры и государственной. Если первая осуществляется большей частью публично и служит успокоению и удержанию в порядке народных масс, то таинственные и мрачные обряды второй служат как бы основой не только государственного строя, но, если можно так выразиться, физической ткани реальности. Услышав такое занимательное начало, я выразил желание посетить один из таких обрядов, если, конечно, это будет дозволен непосвящённому иностранцу.
Чиновник, начавший разговор о народной и государственной вере, на секунду задумался:
- Непосвящённые убеждены, что соблюдение Государственной тайны имеет целью сохранение тайны от людских глаз, каковые будто бы способны нанести ей непоправимый вред. Нет ничего дальше от истины! Государственная тайна соблюдается так ревниво, потому что лицезрение её способно нанести вред душевному равновесию и даже здоровью непосвящённых.
Теперь настала уже моя очередь колебаться, но любопытство и исследовательский интерес профессионального антрополога одолели страх, и я настоял на посещении обряда. Чиновник холодно посмотрел на меня и сказал:
- Завтра за полчаса до полуночи будьте у Главного храма вооружённых сил. Моя помощница будет вашим сопровождающим.
--
Гигантское здание Главного храма вооружённых сил поражает воображение. Витражные окна, выполненные преимущественно в красных и красноватых тонах, наполняют пирамиду внутреннего пространства причудливым алым сиянием, и посетитель ходит по храму, как бы плавая в крови мучеников за Великое княжество и Великокняжескую веру. Ночью, когда солнечный свет не может справляться с этой работой, здание подсвечивается изнутри десятками тысяч ярко-красных светодиодов, преимущественно китайского производства.
Ассистентка чиновника, как и было обещано, встретила меня у ворот храма и проводила в укромное помещение на хорах, откуда я, не будучи виден снизу и не вызывая подозрения в нарушении тайны, мог отлично видеть происходящее. Лицо её было скрыто от меня вуалью.
В этот раз храм выглядел необычно. Весь пол его был усеян какими-то предметами. Приглядевшись, я понял, что это коробки с бытовой техникой - пылесосами, микроволновками, тостерами, стиральными машинами, холодильниками и т.п. Коробки был раскрыты, и сама техника положена рядом с ними или на них - в зависимости от тяжести и размера предметов. Организаторы явно заботились о сохранении товарного вида не только аппаратов, но и коробок.
Множество странных существ сновало между коробок. Сначала мне показалось, что это какие-то домашние животные средних размеров вроде собак или коз, но, по мере того как мои глаза привыкали к алому светодиодному полумраку, я с ужасом разглядел у них человеческие лица. Или, вернее, почти человеческие. Пот выступил у меня на лбу, и я едва не пожалел о согласии, данном чиновнику Великого князя на вчерашнем рауте. Существа приносили всё новые и новые коробки, распаковывали их, вытаскивали технику и при этом что-то негромко не то говорили, не то лаяли, не то булькали на непонятном языке.
За несколько минут до полуночи существа исчезли, открылось множество низких дверей в какие-то подсобные помещения храма, и из них вышли до сотни людей теперь уже вполне человеческого облика. Вновь присмотревшись, я увидел, что всё это были молодые женщины весьма привлекательной наружности. Половина из них была одета в вечерние платья, другая - полностью обнажена. Женщины подошли к центру храма, оставленному пустым от коробок, и выстроились в круг, чередуясь голые и одетые.
Неожиданно гулко ударил колокол. Звон повторился двенадцать раз, и я понял, что наступила полночь. Малые дверцы храма закрылись, и на смену им открылись огромные врата, ведшие в альтарь. Алтарь весь был залит красным сиянием, ещё более насыщенным и более ярким, чем светодиодное сияние храма. Медленно, опираясь на огромный, сделанный из жёлтого металла, посох, в полном одиночестве появился Главный жрец храма. Моя проводница, придвинувшись к моему уху, шёпотом сообщила, что должность Главного жреца называется Кхереил - в память и честь основателя Великокняжеской религии сто лет назад. Лицо Кхереила было вымазано красным и чёрным, ряса была столь огромна, что позолоченные её концы волочились в трёх метрах позади него.
Кхереил вошёл в круг девушек и трижды ударил посохом. "Кхе, кхе, кхе", - хором отозвались женщины. Кхереил взял свой посох горизонтально перед собой и стал медленно кружиться на месте, постепенно ускоряясь и производя какие-то странные звуки, не то слова на неизвестном языке, не то ещё что-то, тоже постепенно ускоряясь и повышая голос. Девушки, сначала стоявшие неподвижно, постепенно начали хлопать в ладоши и поддакивать Кхереилу хоровым "кхе", а потом и вовсе пустились в пляс несколькими кругами, один в другом, вокруг Кхереила.
"Кхе!" - выкрикнул Кхереил, и пляска оборвалась. Круг девушек расступился, открылась ещё одна неприметная дверь, и из неё снова выскочили странные существа, с десяток числом. Своими плечами они поддерживали металлические жерди, на которых качался котёл, наполненный тёмной непрозрачной жидкостью. Я почувствовал лёгкий запах сладкого и солёного и понял, что это кровь. Снова мне едва не сделалось дурно, и моей провожатой пришлось откупорить фляжку и влить мне в рот пару глотков импортного бренди.
Обстановка между тем изменилась. Пока я приходил в себя, существа поставили котёл перед Кхереилом и скрылись обратно в дверцу. Девушки выстроились в своего рода очередь перед Кхереилом. Подходя к Кхереилу, девушка доставала из причёски на голове длинную малярную кисть, после чего волосы её, прежде собранные, распускались. Кхереил макал кисть в чан с кровью и, что-то булькая на том же непонятном наречии, передавал женщине. Получив кисть, девушка отправлялась к коробкам и аппаратам и начинала кропить их кровью, пока кисть не становилась совершенно сухой, после чего обряд повторялся.
Я перевёл взгляд на ряды техники, покрывавшей пол. Когда капли крови касались прибора, звучал короткий щелчок, и облачко едкого дыма поднималось над аппаратом. По мере того как женщины, неустанно трудясь, орошали кровью из чана всё большее количество техники, дым всё больше заволакивал помещение храма, затрудняя видимость и мешая дыханию. Пользуясь дымовой завесой и полной вовлечённостью всех присутствовавших в процесс, мы сошли вниз и стали у края возле колонны. Перед нами лежали коробки и аппараты, уже прошедшие эту часть обряда. Провожатая предложила попробовать включить любой из приборов. Я ткнул кнопку на роботе-пылесосе, потом на ещё каком-то приборе с аккумулятором, даже подключил микроволновку в заботливо расположенную в колонне розетку, но ничего не происходило. Приборы были мертвы.
- Именно мертвы! - улыбнулась моя спутница, - Мы присутствуем, если вы ещё не поняли, на знаменитом обряде импортозамещения. Многие в мире знают о его существовании, но расхожее представление о нём не имеет ничего общего с действительностью. Считается, что Великий князь хочет заместить всю импортную технику на производимую в Великом княжестве. Это, разумеется, невозможно, и является нелепым домыслом непосвящённых, сберегающим их душевный покой от чудовищной в своей наготе правды.
- Каждая машина управляется собственным сепаратным духом, - продолжала она. - Без этого духа машина мертва, и любая электроника и даже бензокосилка представляет собой просто груду металла, кремния, пластика. Суть обряда импортозамещения заключается в очистке импортной техники от враждебных Великому княжеству демонов и замене этих нечистых духов на чистых. Смотрите!
Первая часть обряда подходила к концу. Мы скрылись обратно за колонну и смотрели, как девушки, усталые, растрёпанные, собирались вокруг Кхереила. Кхереил также выглядел весьма измождённым, но он как будто пересиливал усталось.
- Важно успеть завершить обряд до того, как прокричат петухи, - пояснила провожатая. - Сейчас начнётся имплантация светлых духов.
Мы снова поднялись на хоры, чтобы иметь возможность более полно наблюдать за происходящим. Девушки снова стояли кругом Кхереила. "Кхе, кхе, кхе", - крикнули девушки, и теперь уже в ответ на их крик Кхереил трижды ударил посохом. По-видимому, повторялось начало обряда, предшествовавшее внесению чана, только в другом порядке - вели девушки, а жрец следовал за ними в своих танцах и криках. Возгласы Кхереила и девушек стали более мелодичными, а свет в алтаре поменял окраску с алого на бледно-розовый.
Когда Кхереил и женщины отплясали, снова появились странные существа с чаном, но в нём была уже не кровь, а вино. "Импортное", - прошептала мне на ухо провожатая. Кхереил собрал у девушек малярные кисти, которыми они кропили технику, и бросил их на каменный жертвенник. Длинным ковшом он зачерпнул из чана вино и стал поливать жертвенник и лежавшие на нём кисти. Раздался оглушительный треск, за которым последовало шипение. Кисти покрылись пеной и пузырями. Остатки импортных дУхов и нечистой крови покидали кисти.
Кхереил роздал очищенные кисти женщинам, на этот раз только тем, кто был в вечерних платьях. Обнажённые по очереди поцеловали Кхереила в лоб и скрылись в помещениях за низкими дверцами. Оставшиеся, получив очищенные и напитанные вином кисти, приступили ко вторичному окроплению техники. На этот раз дыма над коробками не поднималось и щелчка не происходила, но можно было услышать нежный, едва заметный звук, напоминающий колокольчик.
Ночь подходила к концу. Когда все коробки были окроплены, Кхереил крикнул "Кхе" и трижды ударил посохом по полу. "Кхе, кхе, кхе" - ответили девушки. Как и прежние, поцеловав Кхереила в лоб, они удалились в низкие дверцы. Оставшийся один Кхереил вытер со лба пот красной шалью, обёрнутой вокруг его шеи, и удалился в Святые врата. Едва он переступил порог, Врата затворились.
Мы снова сошли вниз. Я взял в руки первый попавшийся тостер и включил его в розетку в колонне. Тостер работал. На месте старого шильдика, обгорелые остатки которого можно было видеть на корпусе, красовался новый, на котором в смеси красноватого сияния светодиодов и начинавшегося рассвета можно было прочесть: "Made in Grand Duchy" / "Сделано в Великом княжестве".
Пекин, 2120 г.