Однажды Ле Нин отдыхал со своими учениками в роще у подножья горы. Получив позволение, ученик Стао Лин обратился к нему с вопросом:

- Учитель! Я слышал от многих людей, что вам не было равных в искусстве игры в го. Но мы ни разу не видели вас за игральной доской. Осмелюсь спросить: отчего вы скрываете от людей ваше искусство?

Ле Нин ответил:

- Ну что ж. Я не хотел рассказывать эту историю, но раз вы знаете её половину, мне стоит рассказать вам и всё остальное. Когда я был так молод, что ещё помнил год своего рождения, я как-то проходил мимо большого селения. С собой я всегда носил гобан и чашки с чёрными и белыми камешками. Играя с владельцами постоялых дворов и харчевен, я получал от них миску риса и мог быть доволен, как всякий юнец с сытым желудком.

Я и тут зашёл в харчевню, показавшуюся мне достаточно богатой, чтобы прокормить странствующего игрока в го. В ней было полно народу, полуголые музыканты били в свои барабаны, а посетители слушали и глазели на их кривляния. Протиснувшись между людьми, я подошёл к владельцу харчевни и, представившись, предложил дать ему несколько уроков игры в го или, если он чувствует себя достаточно опытным, сыграть со мной партию.

Первый и последний раз в жизни я встретил игрока, который был бы меня достоин. Я остался там на три дня, затем ещё на три дня и, наконец, задержался на месяц. Всё это время мы играли в го, прерываясь лишь на краткий сон и тарелку риса. Ни он, ни я не могли выиграть двух партий подряд, так и шло: он выигрывал пятую, я шестую, он пятнадцатую, я шестнадцатую. Мы не отходили от волшебной доски. В конце первого месяца я увидел, что не чувствую своих ног, на исходе первого полугодия я перестал ощущать что-либо, кроме головы и двух рук. Мой язык онемел, мои уши покрылись коркой и перестали слышать.

Прошёл год, прошёл второй, третий. Хозяин харчевни, занятый бесконечным поединком, разорился. Мы теперь сидели где-то в грязном углу, посреди дождей и ветров, сжигаемые солнцем и замерзающие от снега, но никак не могли прекратить нашего поединка. Дело в том, Стао Лин, как ты, наверное, знаешь, го не знает ничьей, заключаемой по уговору. Мы распространили это правило на наше состязание.

Спустя восемь лет, в один из июльских дней, я проснулся, чтобы начать новую партию. Счёт к этому времени достиг многих тысяч, и последнюю партию выиграл мой соперник. Я жаждал реванша, но соперник мой не проснулся. Он умер во сне, сидя, в том же положении, в котором закончил игру вчера. Даже рука его всё ещё была протянута к чашке с камнями. Прошло ещё несколько месяцев, прежде чем я снова научился ходить, мой язык обрёл прежнюю живость, а уши стали слышать пение птиц.

Тогда лишь я понял силу этой игры и дал себе клятву никогда не садиться за доску.

--

Много лет спустя советники императора Во Ваня требовали запретить игру, носившую похожее имя. По их словам, она развращала молодёжь и ставила под угрозу безопасность государства (ведь её игроки, в погоне за волшебными существами, забирались в храмы и даже в Запретный город). В этом они ссылались на приведённую мной историю, хотя едва из неё можно сделать, не покривив душой, такой сомнительный вывод.