(Из сочинения Путинида из Селигера)
1. Борис Германик происходил от иудеев, бежавших после разрушения Иерусалима к германским варварам. Прапрадед его переселился в Империю и получил гражданство. От него и пошёл род Германиков. Другие говорят, что Борис происходил от иудеев только по матери, прозвище же своё получил за особую любовь ко всему варварскому. По этой причине он даже будто бы отказался от ношения тоги и ходил, завернувшись в звериную шкуру и надев штаны, чем заслужил презрение граждан. Сам он утверждал, что прозвище получил по наследству. Первым был назван Германиком, как известно, Друз, сын Тиберия Клавдия и Ливии Друзиллы и отец другого Германика, о котором была сложена строчка:
Жив, здоров, спасён Германик: Рим спасён и мир спасён!
От этого Германика и производил свой род Борис Германик.
2. Уже в детстве многое предвещало его блестящую будущность. Как-то раз он играл с другими детьми. Германик был царём, все же прочие - гражданами. С утра до ночи Германик велел гражданам восхвалять его, воспевая ему гимны, как божеству, и принося жертвы. Другим же он велел воздвигнуть себе статую из глины, которой обязан был поклониться каждый участвующий в игре. Тех же мальчиков, которые, устав восхвалять Германика, осмеливались говорить ему дерзости, он наказывал. Узнав об этих проделках, дед его, бывший некогда возничим божественного Иосифа, произнёс: "Вот образ действий, достойный государственного мужа!" и приказал принести жертвы богам, как бы увидев в этом счастливое предзнаменование.
3. Достигнув совершеннолетия, Германик, однако, не сразу принялся за государственные дела.Прослышав о знаменитых философах, он вознамерился изучить философию и тем снискать себе славу, подобную славе Аристотеля и Эпикура. С этой-то целью он направился из родного городка, расположенного возле самого лимеса, в Урбс Инфериор, где в то время жило множество геометров и механиков и среди них его дядя, который принял его и способствовал его успехам на этом поприще. Увидев, однако, сколь много философов и геометров обретается в Урбс Инфериор, славы же из них достигает едва ли один из нескольких сотен, Германик охладел к учёным занятиям и обратился к делам государственного управления, как и предсказывал его дед.
4. Являясь на форум и обещая всадникам всяческую свободу, а черни — увеличение ежегодных выплат, он скоро стал популярен и был выбран сначала в Сенат, а затем и наместником провинции. Ведь в то время управляющих провинциями выбирал народ, а не назначал цезарь. Так и Германик сделался наместником провинции.
5. С первых же дней он показал свой необузданный нрав. Повсюду велел он воздвигнуть себе мраморные статуи, перед которыми устраивал алтари со жрецами, непрерывно воскурявшими благовония, а в праздничные дни совершавшими и всесожжения. Также воздвиг он в честь самого себя несколько храмов, кладовые которых наполнил золотом и дарами, собираемыми со всей провинции в качестве подати, сами же храмы - флейтистками, в которые он отбирал красивейших девушек и даже замужних женщин из знатных семей. Ведь он был большой любитель женщин и не останавливался в этом даже перед прямым святотатством, растлевая невинность прямо на алтаре Юноны или Деметры. Опасаясь народного возмущения, эти свои новые храмы по имени он посвятил не себе, а древнему Германику, которого, как я уже говорил, он считал своим предком и которого для этой цели обожествил. Так проявлял он присущие его натуре тщеславие и лицемерие, два свойства, которые так часто соединяются вместе.
6. Не довольствуясь этим, на домах всех богатых граждан велел он прибить бронзовые таблички, в которых возносилось благодарение богам за то, что послали городу наместником Германика. На гермах, стоящих на перекрёстках, он повсюду велел заменить головы на свои. Некоторая схожесть его имени с греческим именем Меркурия — Ἑρμῆς — навела его на мысль, что прежде Германика основателем его рода является сам Меркурий, а может быть, и сам он является воплощением Меркурия. И действительно, многие находили в нём нечто общее с Меркурием, как его обычно изображают.
7. Вынужденный тратить ежегодно огромные средства на все эти безумства, порождённые его тщеславием, он принялся расхищать казну, присваивая себе как сестерции, так и ремесленные мастерские и виллы, которые потом продавал за бесценок не только соотечественникам, но и варварам. Впрочем, расхищать казну среди государственных мужей не только не считается постыдным, но даже своего рода доблестью. Тот же, кто, достигнув могущества, воздерживается от присвоения государственных средств, считается ими не только глупцом, но и едва ли не преступником. Вот как далеко зашло падение нравов в Империи. Что касается Германика, то многие утверждают, что он был в этом деле даже умерен и тем вызывал неудовольствие товарищей и сочувствие черни.
8. Наскучив жизнью в провинции, он отправился в Город, где вскоре достиг ещё большего могущества, приблизившись к божественному Борису. Рассказывают, что истинной причиной этой его поездки было желание распространить культ древнего Германика и прославление самого себя на всю ойкумену. Явившись в Сенат, он первым делом потребовал обожествления этого другого Германика и триста флейтисток за счёт казны для обустройства германических храмов. Поскольку же всё это требовало денег, а состояние казны уже тогда внушало опасения, он предложил пересадить должностных лиц на отечественные колесницы. Ведь все они ездили на колесницах, сделанных в землях варваров, чем наносили урон отечественным мастерским и покрывали позором само имя Отечества. Сенат, впрочем, отклонил и то, и другое, согласившись лишь на воздвижение позолоченной статуи.
9. Оскорблённый этим пренебрежением, Германик отказался от должности. Он желал также избежать ответственности за опустошение казны, которое достигло поистине позорных размеров, однако не имел в этом успеха. Хотя он и не был привлечён к суду, как того требовали его противники, но потерял всяческую поддержку в народе и всадниках, которые от него отвернулись.
10. Вскоре он впал в полное ничтожество. Надеясь вернуть утраченное могущество, он поддержал было божественного Владимира, но не снискал благодарности. Ведь Владимир не только отменил германический культ в провинции, прежде управлявшейся Германиком, но и разрушил его статую на форуме, возведённую решением Сената. Друзья, видя бедственное положение Германика, бежали от него, сторонники его рассеялись, частью приняв сторону божественного Владимира, частью вернувшись к частной жизни. Сам он хотел броситься на меч, но не имел достаточно мужества. Тогда решился он собрать новую партию из своих клиентов, должных восхвалять его и поносить божественного Владимира. С этою-то партией он бродил по Городу, время от времени восклицая «Владимир Август, верни миллионы!», сопровождаемый насмешками и избиваемый преторианцами. Он же утверждал, что так стремится к восстановлению республики.
11. Во время восстания всадников он на некоторое время воспрянул духом, но будучи ненавидим восставшими, вновь впал в ничтожество. Рассказывают, что после этого он способствовал поражению восставших, за что будто бы получил от божественного Владимира какие-то обещания, которые тот не сдержал.
12. Умер он вот как. Будучи обманут божественным Владимиром, он вновь принялся строить козни против него. Не стерпев его своевольства, тот подослал кикенов, которые убили его на виду у дворца, когда он прогуливался там в вечерние часы с гетерой. Другие же утверждают, что убийцы были подосланы Кадыровым, который властвовал тогда над ними, как царь. Будто бы Германик как-то оскорбил Кадырова, чего тот, будучи необуздан в гневе, не смог простить.
13. Роста Германик был высокого, телосложения крепкого. Этому телу мало соответствовал его нрав. По натуре он был скорее тщеславен, чем честолюбив, и в тщеславии далеко выходил за границы благоразумной умеренности. О внешности своей он чрезвычайно заботился. Рассказывают, что он не только выбривал волосы по всему телу, но и пользовался помадами и духами, чтобы придать здоровый вид своему лицу и приятный запах телу. Женат он был один раз, детей имел множество от разных женщин, из которых признал четверых. В похоти он предпочитал женщин, в чём, как и в тщеславии, был неуёмен. К мальчикам был равнодушен, хотя про одного из его клиентов и ходила такая строчка:
Чувственный рот твой, Илья, тешит Германика страсть.